Насколько ответственно быть прямым потомком славного рода? Хорошо ли, когда твой самый ближний круг состоит в основном из родственников?
С горечью следует признать, что в нашей стране почти утрачено понятие рода, мы не знаем историю своих семей, не проявляем интереса к родословной своих предков. К счастью, о потомках Л. Н. Толстого этого сказать нельзя. Судьба разбросала их по свету, но они сохраняют целостность семьи и традиции рода. Обо всем этом нам рассказала праправнучка писателя, известная теле- и радиожурналистка Фекла Толстая.
Фекла, когда вы осознали, что фамилия, которую вы носите, очень знаменита?
ФТ: В детстве мне никто специально не говорил, что у нас знаменитая фамилия, но, конечно, висели на стенах какие-то яснополянские фотографии, портреты Льва Николаевича и моего деда, и я слышала, как папа что-то рассказывал о них гостям. Подлинный интерес к родовой истории пришел уже в более сознательном возрасте. И связано это было с приездами из Парижа внука Льва Николаевича, Сергея Михайловича Толстого, который был центром толстовской жизни, собирателем семьи и семейных историй, а также автором двух книг “Толстой и Толстые” и “Дети Толстого”. Я очень любила с ним общаться, узнавать какие-то семейные подробности. Кроме того, я просто люблю, чтобы в моей голове все было аккуратно уложено, чтобы я понимала причинно-следственные связи. Ведь все и всегда в истории, и в истории семьи в том числе, имеет свои причины. Зная их, можно разобраться в огромном семейном древе (у Толстого было 13 детей и несколько десятков внуков), понять, почему одни оказались в Италии, другие — в Швеции.
ко кресел, этажерка, какие-то мелочи. Кто мог ожидать, что в одной части дома эта этажерка будет стоять под стеклянным колпаком и с нее будут пылинки сдувать, а другая, точно такая же, будет выкинута на помойку? Может, этот директор и выкинул ее потому, что в толстовских домах были веши очень простые.
х всегда шее поколение у нас сейчас — правнуки.
К счастью, их еще достаточное количество.
Принадлежность к старейшему роду — благо или дело все-таки хлопотное?
ФТ: Я считаю, что благо. Чем старше становлюсь, тем больше понимаю, что человеку почти физиологически, ну по крайней мере психологически очень важно чувствовать под ногами твердую почву, понимать, к какому роду-племени принадлежишь, знать, что было у тебя за спиной. Все это и называется корни.
Помогала ли вам громкая фамилия в телевизионной карьере?
ФТ: Наверное, все-таки помогала, потому что всем интересно, что стоит за громкой фамилией. Но это лишь первое впечатление: да — фамилия, да — интересно, а дальше что? О нас всегда будут говорить как о потомках Толстого, с этого всегда и все будет начинаться, и сопротивляться этому бессмысленно. Важно, чтобы о тебе говорили не только как о внучке Льва Толстого, но и еще знали по каким-то делам.
Сохранились ли в вашей семье мемориальные вещи писателя?
ФТ: Нет, абсолютное большинство их в музеях. В домашних архивах сохранились какие-то отпечатки фотографий, но это просто оттиски тех, что есть в музеях. По сути, сами музеи и в Ясной Поляне, и в Хамовниках созданы семьей. Семья передача свои личные веши государству, чтобы это стало музеем. Поэтому у нас практически ничего нет. Зато это уникальные музеи, потому что нет ни одного великого человека, после которого сохранилось бы такое количество подлинных личных вещей.
В советские времена директор яснополянского музея выбросил какие-то памятные вещи, а ваш дед их подобрал...
ФТ: Музей в Ясной Поляне поначачу появился только в части дома, поскольку там еше жили люди. После революции уже практически весь дом был отдан посетителям, кроме одного крыла, где жил старший сын писателя Сергей Львович.
Толстовская семья огромная. Сколько всего потомков писателя сейчас в мире?
ФТ: Я думаю, человек 300. Если считать Льва Николаевича номером один на семейном дереве, то рождающиеся сейчас детишки скоро получат четырехсотый номер! Однако надо помнить, что никого из детей и внуков Толстого уже нет в живых, и стар-
Они уже довольно старые люди?
ФТ: Нет, далеко не все. Например, один мой дядюшка, 1922 года рождения, живет во Флориде, а другой, 1974-го, — в Швеции. Но они же не родные. Ведь известно, что последний ребенок Толстого родился тогда же, когда родилась его первая внучка.
Он родился в Ясной Поляне и всю жизнь там прожил, так как его имение было сожжено в 1918 году. Когда в 1947-м он умер, некоторые вещи из его крыла неразумный директор просто выкинул на помойку. Тогда яснополянские музейщики позвонили моему деду и попросили их забрать. Так у нас появилось несколь-Толстые разбросаны по всему миру: в США, Канаде, Швеции, Италии, Франции, Чехии и даже в Уругвае и Бразилии. Как удается сохранять целостность семьи?
ФТ: Думаю, главную роль в этом сыграли семейные съезды, которые придумал Владимир Ильич Толстой. С 2000 года они регулярно раз в два года проходят в Ясной Поляне. И если сначала зарубежные Толстые приезжати настороженно — посмотреть что, где, как, — то сейчас накопился огромный опыт общения, воспоминаний, обшихдел. И теперь зарубежные Толстые часто останавливаются у кого-то из родственников. Так же и я, если еду в Италию, не могу себе представить, что не зайду к своим римским родственникам, а бывая в Америке, обязательно заезжаю к американским тетушкам.
Далеко не все потомки говорят по-русски...
ФТ: Раньше мы старались общаться на двух языках — русском и английском, но потом махнули рукой и начали говорить по-английски. Бывает, я с кем-то говорю по-французски. В общем, по-разному. Например, американские Толстые — русские на 100%, православные, у них замечательный русский язык. Когда они попати в послевоенную Америку, их жизнь была тяжелой и бедной, и, конечно, они старались держаться вместе, чтобы хоть как-то свести концы с концами. А вот у шведов другая история.
Шведская ветвь потомков — самая обширная?
ФТ: Да. Сын писателя Лев Львович женился на шведке, и дети их были наполовину шведами, наполовину русскими и жили то в Петербурге, то в Швеции. Но когда после революции они уехали в Швецию, где Лев Львович расстался со своей женой, дети оказались в абсолютно шведской среде и довольно быстро превратились в шведов. Теперь шведские Толстые — совершеннейшие иностранцы. Но их очень много, у них своя общность, они устраивают собственные шведские толстовские съезды. Это действительно самая значительная и плодовитая ветвь. И фамилия Толстых в Швеции на слуху. Среди них и моя тетушка — активистка зеленых, и бизнесмены, и артисты, и ученые, и даже джазовая певица Виктория Толстой.
Есть какие-то родовые черты характера, свойственные всем Толстым?
ФТ: Я задавалась этим вопросом, когда делала фильм о Толстых. Мне кажется, что это прежде всего простота, о которой мы говорили, вспоминая уклад яснополянского дома. Толстые всегда сторонились какой бы то ни было вычурности и помпезности. И им всегда была свойственна эмоционапьность. Владимир Ильич, когда мы с ним обсуждапи это, еще очень верно заметил: “Я не знаю вялых Толстых”. Да я и сама очень эмоциональна.
Точка, где сходятся все семейные нити, — Ясная Поляна. Чем для вас лично является это место?
ФТ: В детстве я никогда не была в Ясной Поляне и в Хамовники первый раз попала, когда мне было лет 20. Все поменялось в середине 90-х, когда директором яснополянского музея стал Владимир Ильич. Мы начати приезжать к нему в гости, и потихонечку возникало ощущение, что все это — родное. Теперь я очень хорошо знаю Ясную Поляну, столько там исхожено, из-гуляно. И на лыжах мы там катались, и в пруду купались, столько интересных событий происходило, в которых я и сама принимала участие...
Вы снимали документальные фильмы, работали на радиостанции “Серебряный дождь”, вели передачу на спутниковом канале. А сейчас возглавили отдел развития Музея Л. Н. Толстого. Неужели Вы решили уйти из журналистики?
ФТ: Я по-прежнему занимаюсь журналистикой, а в музее работаю на полставки по приглашению моего брата Владимира Ильича Толстого. Многие вещи кажутся мне здесь очень интересными и перспективными. Заниматься развитием музея, привлекать посетителей, делать его более открытым — здесь прекрасные фонды — это очень амбициозная задача.
Комментариев нет:
Отправить комментарий