«У Ларган-сахиба — лавка в ряду европейских магазинов, об этом знает вся Симла, спроси кого хочешь, и... Друг Всего Мира, он из тех, кому следует повиноваться во всем, вплоть до мгновенного вздрагивания его ресниц. Люди говорят, он колдун, но это не твое дело. Поднимайся же на гору и узнавай. Начинается Большая Игра», — так торговец лошадьми патан Махбуб Али напутствовал юного Кимболла О'Хару, отправляя его в Симлу, идиллическую летнюю столицу Британской Индии.
Редьярд Киплинг хорошо знал Симлу, и в ней происходит действие его романа «Ким» и «Простых рассказов с гор». По Симле разъезжал рикша-призрак, неотступно следуя за Джеком Пансеем, и именно там нашел свой конец Терциум Квид. Впервые очутившись в этом грешном и взбалмошном городе в 1883 году, Киплинг писал своей тетушке Эдит Макдональд: «Весь месяц был заполнен пикниками, танцами, театральными представлениями и прочая — и я отчаянно флиртовал с нерастраченной за год энергией».
К тому же крохотная Симла была резиденцией одного из самых могущественных в мире правительств — имперского правительства Индии. Вице-короли, губернаторы и бонзы помельче держали в своих руках вожжи империи, простиравшейся от Бирмы на востоке до Афганистана на западе. Предприимчивые ловкачи имперской складки, подобные вымышленному Ларган-сахибу, трудились как пчелы в отлично организованном улье Индии, и жало Большой Игры секретной службы надежно оберегало в изобилии добываемый ими мед.
Как и у многих других персонажей Киплинга, у загадочного чернобородого Ларгана был свой прототип. Наставник с завораживающим взглядом, к которому попал юный Ким, мог шутя внушить, будто глиняные черепки «вырастают, как цветок из земли», в кувшин; ловко умел плести паутину интриг. Вместе с Крейтон-сахибом, Хари-бабу и другими он стремился уберечь Индийскую империю от русского медведя, который жадно облизывался на дикой северо-западной границе.
Человека, давшего пищу для легенд, звали А. М. Джейкоб. Это одна из наиболее загадочных фигур, вплетенных в замысловатое историческое полотно Британской Индии. Незадолго до смерти А. М. Джейкоб поведал своей почитательнице Алисе Дракотт, наивно преклонявшейся перед всем мистическим, историю своей жизни. Он также подарил ей «три бесценных секрета»: способность предопределять пол будущего ребенка, умение быть невидимым, а также секрет вечной молодости («...которым в давние времена владели правительницы Аудха, и пользуясь им, они продолжали выглядеть семнадцатилетними, тогда как им было далеко за пятьдесят») .
Джейкоб родился в католической семье в Измире (Смирна), торговом центре Леванта. В детстве он тайком подлил чернил в святую воду источника у церкви, и эта шалость определила всю его дальнейшую жизнь. Когда верующие входили в церковь и прикладывали пальцы ко лбу, на месте прикосновения оставалось безобразное пятно. Священник назвал это богохульством, и на исповеди мальчуган раскаялся в содеянном. Разгневанный священник, он же школьный учитель Джейкоба, позабыв о тайне исповеди, предал дело огласке. Тогда от унижения восьмилетний мальчик бежал из города. За время долгих скитаний Джейкоб, говорят, обрел способность подчинять себе сверхъестественные силы. Он будто бы нашел своего «Учителя», умершего более четырех веков тому назад, — блуждающий дух одного мусульманского святого.
В 80-е годы прошлого столетия Джейкоб объявился в Симле. Это был красивый молодой человек с неотразимым магнетизмом. Он занялся торговлей драгоценными камнями и всяческими древностями. Особый род занятии и ореол загадочности снискали Джейкобу расположение власть имущих, включая вице-королей и местных князей. Это обстоятельство заставляло многих подозревать в нем русского шпиона.
Дом Джейкоба в Симле отличался роскошью. Ф. Марион Кроу форд в книге «Мистер Иссакс» тоже наделил своего героя чертами Джейкоба. У Кроуфорда Иссакс — перс, а настоящее его имя — Абдуль Хафиз бин Изак, и жил он в доме, где «во всех мыслимых местах, укромных углах и закутках хранились золотые безделушки с драгоценными камнями, сверкающее оружие и грубые, но роскошно украшенные идолы. Там висели клинки в ножнах, сплошь усыпанных алмазами и сапфирами и с рубинами в массивной золотой оправе на рукоятках — трофеи, доставшиеся от раджей и навабов при подавлении восстания сипаев. Стояли усыпанные самоцветами кальяны высотой в четыре фута, виртуозно сработанные в мастерских Багдада или Херста; фляги из золота и кубки из нефрита; турецкие ятаганы и дальневосточные божки. С потолка свисали изящные лампы в восточном стиле, наполненные ароматическими маслами, бросавшие кругом неяркий свет. Пол был устлан толстыми мягкими коврами, а на низких диванах лежали груды разноцветных шелковых подушек, расшитых золотом».
Интересно, что в жизни хозяин всего этого великолепия был вегетарианцем, трезвенником и не курил. В номере журнала «Пайонир», вышедшем на рубеже двух столетий, с одобрением отмечалось: «Имея в конюшне много прекрасных лошадей, он всегда ездит на косматом горном пони». Он даже не вступал в связь с женщинами. Дракотт кратко упоминает о том, что Джейкоб был влюблен в «Флорри П., юную симлскую красавицу», и до самого замужества этой девушки хранил на столике у кровати ее фотографию в украшенной алмазами рамке. Джейкоб бегло говорил на английском, урду, турецком, персидском, арабском и французском языках и был непревзойденным рассказчиком. Иногда, чтобы развлечь своих гостей, он становился невидимым, а те озадаченно смотрели, как летают в воздухе ложка и нож и как пища кусок за куском необъяснимо исчезает в пустоте над обеденным столом...
А вот еще одно из «чудес». Как-то у Джейкоба обедали известный генерал и еще один джентльмен. Поскольку Джейкоб не соизволил стать невидимым за столом, то, отобедав, генерал попросил его — и довольно бесцеремонно — показать какой-нибудь фокус. Хозяину не понравилось слово «фокус», но он просто сказал: «Хорошо, я покажу вам фокус». Взяв у генерала трость, сделанную из виноградной лозы, он поставил ее в сосуд с водой, и через десять минут — все это время Джейкоб бормотал заклинания — на ней появились гроздья черного винограда, который тут же с недоверием отведала компания. Мало того, Джейкоб попросил гостя закрыть глаза и представить, что он в своей спальне. Когда генерал открыл глаза, он обнаружил, что в самом деле очутился в собственной спальне. Убежденный, что все это не что иное, как гипнотический обман, генерал отказался тем же путем вернуться в дом Джейкоба. Чародей едко рассмеялся и, словно в сказке, исчез. Таким же чудодейственным образом Джейкоб любезно возвратил гостю бричку и лошадь.
Желая украсить пейзаж вокруг своего дома «Уинскотти», расположенного в окрестностях Лаккар-базара, Джейкоб сделал так, что там порхали бабочки, хотя в других частях города их не было и в помине.
Джейкоб был покладист со своими постоянными клиентами, но круто обходился с заезжими англичанами. Оценивая латунного верблюда джайпурской работы всего в восемь рупий, он похвалялся, что продал такого верблюда за шестьсот рупий «одному из путешествующих лордов, который заглянул в лавку. Увидев верблюда, тот спросил, сколько стоит это животное из золота. «Шестьсот рупий», — ответил я. Ведь я же не говорил, что верблюд из золота. Он сам это сказал и уплатил деньги».
Но пришло время, когда звезда Джейкоба начала меркнуть, и это якобы совпало с угасанием его сверхъестественной силы. Узнав о том, что продается бриллиант «Император», Джейкоб вступил в переговоры с одним из богатейших людей в мире — низамом Хайдарабада сэром Мабуб Али Ханом. Назначили цену — сорок шесть лакхов рупий (лакх — сто тысяч), что равнялось в то время тремстам тысячам фунтов стерлингов. Джейкоб принял от низама двадцать лакхов рупий в качестве аванса и, получив по телеграфу уведомление, что бриллиант можно приобрести за сто пятьдесят тысяч фунтов, немедленно выплатил эту сумму. Однако низам вдруг передумал и потребовал через суд возвращения аванса. Джейкоба обвинили в мошенничестве и оправдали лишь после длительных разбирательств в Верховном суде Калькутты.
Джейкоб был разорен дотла и так и не смог получить причитающиеся ему деньги, поскольку индийские княжества не входили в юрисдикцию судебной власти, да и правительство, видимо, не имело желания ввязываться в это дело. Судебные издержки и невыполнение денежных обязательств князьями вынудили обнищавшего Джейкоба покинуть Симлу и поселиться в Бомбее. Он ослеп, и лишь через четырнадцать лет приятель хирург вернул ему зрение.
Джейкоб, по-видимому, утратил не все свои чудесные способности. Во время первой мировой войны он, говорят, сообщал индийскому правительству о событиях на фронтах задолго до поступления официальных сведений.
Последние годы Джейкоб провел в скромной гостинице «Флигель Уотсона» с окнами на Бомбейский яхт-клуб, расходуя больше на своих собак, чем на себя. Профессиональный кодекс чести не позволял Джейкобу обратить остатки своих сверхъестественных сил на улучшение собственной участи, и семидесяти одного года от роду он умер в бедности, окруженный дорогими его сердцу вещами, напоминавшими о Симле. Последние слова подлинного Ларган-сахиба Алисе Дракотт были: «Передайте привет Симле!» — городу, где он был счастлив.
Комментариев нет:
Отправить комментарий