Доминик Стросс-Кан

Через четыре года после ареста в Нью-Йорке приговор произнесен во французском Лилле. Не виновен. Суд решил не читать мораль экс-главе Международного валютного фонда. Звезда социалистической партии Франции Доминик Стросс-Кан, он же DSK, как его называют в любящей аббревиатуры Франции, выходит из зала суда, не говоря ни слова журналистам, которые привычно рвут его на части. Вечером он пишет в твиттер одну лишь фразу: Jack is back!

Все тут же принялись гадать, что он имел в виду. Кто он такой, этот Джек? Потрошитель девок или покоритель великанов? И что значит back? То ли он обещает вернуться в финансы и политику, то ли решительно возвращается к своим сексуальным ритуалам, на которые сильно жаловались проститутки, выступавшие против него в лилльском суде.

Стросс-Кану даже пришлось перебить защитника одной из потерпевших и остановить описание ее нестерпимых моральных страданий, которые причинил знатный содомит. «Правда, — признал политик, — по сравнению со средним мужчиной у меня несколько более грубые привычки, и я об этом сожалею. Но такие вещи вообще-то весьма распространены, другие женщины не жалуются».

Вы можете себе представить современный суд, где всерьез обсуждается, как именно занимался сексом немолодой человек: с одной стороны, с другой стороны, в единственном числе, во множественном, как склонял и как спрягал? Я читал нечто подобное в мемуарах Бенвенуто Челлини, но там-то дела происходили лет пятьсот тому назад.

Однако бедного Стросс-Кана так хотели засудить и так забрасывали публику подробностями его фантасмагорических оргий, что в итоге добились совершенно иного — увенчали старика (шестьдесят шесть лет, не мальчик, чай) лаврами ветерана сексуального фронта.

Четырнадцатого мая 2011 года директора главного финансового института западного мира, первого кандидата на открывающуюся вакансию президента Франции, одного из самых блестящих международных чиновников, друга Обамы и Меркель, с которой он был на «ты», арестовали в аэропорту Нью-Йорка по обвинению в изнасиловании Нафиссату Диалло — тридцатидвухлетней иммигрантки из Гвинеи, работавшей горничной в отеле

Софитель». Ни о какой модельной внешности в данном случае речь не шла.

Задержанного отправили на пять дней в тюрьму, потом выпустили под залог и посадили под домашний арест. Напрасно он говорил, будто его преследуют враги за то, что он известный политик, богач и еврей, и вообще ребята завидуют его потенции — не только мужской, но и экономической: до своей отставки ДСК всерьез заявлял, что поддерживает отказ МВФ от доллара.

А теперь возмущенные феминистские организации, гвинейская диаспора Америки и прочие люди доброй воли проклинали богатого человека, который якобы всласть поиздевался над несчастной женщиной. Стросс-Кан провел долгие месяцы — с мая по июль 2012 года — под домашним арестом в США, с электронным браслетом (спасибо, что на ноге), лишившись поста главы МВФ и надежд на участие в президентских выборах, победа в которых была, считай, в кармане.

Его жена Анн Синклер, знаменитая журналистка и глава нескольких СМИ, внучка и наследница арт-дилера Розенберга, продававшего Пикассо, и оттого одна из богатейших женщин Франции, примчалась к нему в Нью-Йорк, искала юристов, снимала дом, где он мог бы спокойно носить свой браслет, и ждала результатов расследования, которые не замедлили появиться.

Грамотные адвокаты раскопали, что оскорбленная Нафиссату врет и врала раньше. Она придумала для американских властей легенду о своем прошлом, незаконно получила вид на жительство, а историю с именитым политиком готовилась продать, и задорого, о чем радостно сообщила по телефону дружку, сидящему в тюряге. Охотник и жертва разом поменялись местами.

Доминик Стросс-Кан оправдан, но опозорен. Даже те, кто ему сочувствовал, высказались в жанре «не беда, что согрешил, — беда, что по-глупому попался». Будущий президент может быть донжуаном (мало ли таких знала французская история), но не дураком, который бросается на все, что шевелится.

Гвинейка проиграла уголовный процесс, но в гражданском получила-таки чужой каравай. По разным источникам — от полутора до шести миллионов долларов. На эти деньги она год назад открыла в Бронксе африканский ресторан Amina, правда, уже прогорела, причем в буквальном смысле — весной в заведении случился пожар.

Как только Синклер привезла отвоеванного у горничной мужа во Францию, он немедленно стал мишенью для всех женщин, с которыми пытался или смог переспать за свою долгую творческую жизнь. Сначала ему пришлось судиться с писательницей и журналисткой Тристан Банон — она обвиняла его в сексуальной агрессии во время скучного интервью. Всплыли истории про его подчиненную из МВФ, венгерскую красавицу Пирошку Надь, которая характеризовала его так: «Боюсь, что у этого человека есть проблема, делающая его малопригодным к управлению организацией, в которой работают женщины».

Когда его принялись таскать на допросы на родине, Анн решила, что супружеские обязанности с ее стороны выполнены, потребовала развода и выгнала сатира из роскошной квартиры на площади Вогезов. Перед французами он предстал совершеннейшей карикатурой и дал возможность своей политической конкурентке, главе «Национального фронта» Марин Ле Пен, с истинно женским презрением иронизировать на тему того, что виднейший член социалистической партии слаб — или силен, что в данном случае одно и то же, — насчет женского пола.

Люди искусства оживились — еще бы, такой сюжет! В фильме Абеля Феррары «Добро пожаловать в Нью-Йорк» Жерар Депардье изобразил Стросс-Кана мерзким старым фавном, а известный порноактер Роберто Малоне, которому наконец-то досталась долгожданная возрастная роль, выпустил кино DXK, где сыграл человека по имени Давид Секс-Кинг.

Товарищи по партии тоже вдруг прозрели и бодро отреклись, публично осудив Стросс-Кана за нетоварищеское отношение к женщине и всячески избегая встреч. Как будто приапизм — это заразно! Сталкиваясь у входа в ресторан, бывшие друзья закрывались ридикюлями и зонтами и бежали сообщать руководству и прессе о том, что оказались жертвами гнусной провокации. Кто только не норовил пнуть этого человека! У меня было отчетливое ощущение, что французы поют песню Юлия Кима: «Эта рожа выбрана в партком, у всех лежа — у него столбом».

В довершение всего политика решили обвинить в сутенерстве, а именно — в создании организованной сети по продаже любви в лилльском отеле «Карлтон». Под следствием оказались руководитель департамента безопасности Лилля Жан-Кристоф Лагард и местные финансисты Фабрис Пазковски и Давид Роке, которые будто бы не только сошлись с господином Стросс-Каном на почве уважения к женщинам, но и оплачивали вечеринки в Лилле, вылазки в Париж (где все происходило в квартире, снятой их новым большим другом) и Вашингтон (туда Доминик летал по делам Международного валютного фонда и во всех смыслах активно скучал по родине). Кстати, это был очень опасный для него момент — Америка строго наказывает тех, кто едет к ней со своими проститутками. К тому же Стросс-Кан утверждал, что его любили бескорыстно, но в деле просматривались транспортные расходы (чтобы подбросить ему подружку за океан), а также туманно вырисовывалась перевозка необходимых для деловых встреч кокаина и наличных денег.

«Организованную сеть» плел Доминик Альдервейрельд, известный по прозвищу Додо Рассол. В послужном списке Додика — целых тринадцать уголовных дел, две отсидки и работа консультантом в администрации президента Кот-д'Ивуара. В его случае суду и доказывать ничего не нужно было — когда журналисты осторожно спрашивали у господина Альдервейрельда, знакомо ли ему ремесло «организация проституции», он отвечал прямо: «Сутенерство» звучит лучше и больше соответствует сути явления». Правда, занимался он им в соседней Бельгии, где это не преследуется по закону.

Додо Рассол содержит там бары, числом одиннадцать, где девушки работают на полную ставку. Во время процесса он даже открыл новую точку под названием DSK (что в данном случае расшифровывается как Dodo Sex Klub), но адвокаты пожилого сластолюбца убедили его, что такая вывеска — очень плохая идея. Додо обвиняли только в том, что он привозил своих подопечных во Францию и США, чтобы угощать ими гурманов, главным из которых как раз и числился бывший глава МВФ. Батлер сексуальных дворцов рисковал получить во Франции до десяти лет.

Судьи настойчиво и бесцеремонно спрашивали Доминика Стросс-Кана, знал ли он, что его девушки были проститутками и любили его не за красоту и ум, а за гонорары, которые платил Додо и лилльские товарищи по счастью. Если бы глава МВФ знал, что его окружали профессионалы, а не любители, то мог бы получить самый настоящий срок. Но на допросах блестящий финансист и политик был мил и простодушен. Он совершенно не представлял себе, что барышни, с которыми он спал, могли — какой ужас! — оказаться шлюхами. Он думал о них лучше. В общем, женщины его опять обманули. Неужели он теперь до конца жизни будет видеть проститутку в любой даме, пришедшей полюбоваться его сединами?

В суде ДСК вел себя разумно, друзей не топил, но решительно отказывался верить в то, что его любили за деньги. Да и подельники говорили о нем пусть не самым лестным, но вполне его оправдывающим образом: «Этот жадина никогда бы не стал платить за секс». Несмотря на материалы прослушек (частью незаконных), перехваченные эсэмэс и живые свидетельства участниц оргий, суд так и не смог установить, знал ли претендент на французское президентство страшную тайну. Доминик клялся, что партнерш привлекает он сам, его блеск, ум и стать, а не кошельки друзей. Прокурор уговаривал проституток признаться, но добился лишь анекдотического ответа, который войдет в роскошную историю французской юриспруденции. Когда человек в мантии спросил у девушки по прозвищу Жад, обсуждала ли она с главой МВФ финансовые вопросы, та ответила, что «никогда не разговаривает с полным ртом».

В общем, все признали, что бонвиван никаких гонораров лично девушкам не передавал и вполне мог не знать их профессии. Стросс-Кан настаивал на том, что он честный развратник, а не сутенер: «Моя сексуальная жизнь может нравиться или не нравиться, но она не касается суда». С ним был вынужден согласиться даже прокурор Фредерик Февр, с сожалением признавший, что может оперировать только «уголовным, а не моральным кодексом».

Со своей новой подругой, марокканкой Мирьям Лауффир, оправданный Стросс-Кан уехал в Марокко, где провел детство и где многие помнят его с лучшей стороны. Они построили дом под Марракешем, и теперь вся его работа и жизнь сосредоточены здесь.

Его консалтинговые конторы и инвестиционные фонды во Франции закрыты. Похоже, они принесли лишь убытки. После самоубийства его партнера по инвестиционному фонду Leyne, Strauss-Kahn & Partners (сорокавосьмилетний Тьерри Лейн выбросился из окна одного из тель-авивских небоскребов) остались долги примерно в тридцать миллионов евро.

Судебный кошмар закончился семнадцатого апреля. Обвиняемый выиграл оба процесса, но потерял жену, пост, репутацию, деньги и квартиру. Это было так удивительно, что его теперь держат за ненормального. Почему один из самых могущественных людей Земли поставил на карту все ради ничего, ради удовольствия, которое могут доставить ему тысячи других женщин в десятках все еще непуританских городов? Смешной человек! На самом деле это не комедия, а трагедия. Власть и секс идут рядом. Человек, высоко поднявшийся над другими, рано или поздно сорвется с катушек и начнет вести себя как альфа-самец в обезьяньей стае — разве что в случае с людьми это может быть и мужчина, и женщина. Все, что мог сказать Стросс-Кан в свое оправдание: «Вы даже не представляете, какую трудную жизнь я вел, как много работал. Для меня это был необходимый отдых».