Александр Хрусталев - приятный собеседник. Порой жесткий, порой ироничный, порой немного грустный. Когда же разговор перетекает в плоскость архитектуры, наружу выплескивается энергетика человека, для которого профессия не часть жизни, а сама жизнь. Сложно поверить, что перед тобой влиятельный чиновник, автор успешных проектов. В Хрусталeве "чиновничье" отсутствует напрочь. Разве что регалии на визитной карточке.
- Александр Алексеевич, иногда, добившись определенного социального статуса, люди "расслабляются" от осознания собственной значимости, теряя в итоге и способность совершенствоваться профессионально. Должность главного архитектора такого серьезного проектного института, как "Промстройпроект", в этом смысле как-то повлияла на вас?
- Я начинал работать в "Промстройпроекте" в 1989 году главным архитектором проекта. В смысле карьеры это было, как говорится, два шага назад, потому что в институт я пришел с должности начальника лаборатории перспективных проблем проектирования. Но за предыдущие десять лет административная работа настолько меня заела, что здесь я поставил условие - не повышать меня в должности.
Прошло какое-то время, и главный архитектор института ушел на пенсию. Занять место предложили мне. Честно говоря, я воспринял это как шутку. Сейчас, правда, не жалею, что согласился. Во-первых, моe отношение к работе не сводится к фразе "Нужно идти в присутствие". Во-вторых, вместо того, чтобы "сидеть и руководить", я занимаюсь творчеством: веду в качестве главного архитектора проекта несколько наиболее значимых для института объектов. Так что администрирования в чистом виде не так уж и много.
Хотя одна из моих функций как руководителя - подготовка коммерческих предложений по новым объектам, которые выдает институт. Приходит заказчик и спрашивает, что максимально возможно сделать на таком-то участке. В сжатые сроки необходимо просчитать многие нюансы и сделать четкое заключение по параметрам будущего здания. Умение быстро оценивать ситуацию и выдать решение при минимальном количестве исходных данных и в максимально короткие сроки, как видите, ценится и в нашей профессии.
- Насколько я знаю, ваш отец был достаточно успешным архитектором и какое-то время преподавал в архитектурном институте. В МАРХИ вы поступили с его подачи?
- Да, отец преподавал в МАРХИ с 1953 года. Но в тот момент, когда я заканчивал школу и собирался продолжить образование, он был в длительной командировке на Цейлоне. Я же размышлял - поступать в кораблестроительный или архитектурный. Наследственность победила. Но дело не только в этом. Как это ни парадоксально, я сейчас понимаю, что архитектура вовсе не профессия, а образ мышления. Ты не только думаешь о ней в рабочее время, но и воспринимаешь через эту призму всю окружающую действительность.
Архитектура въелась в меня настолько, что порой я вижу во сне еще не построенные дома. Просыпаюсь и рисую. Почти как Сальвадор Дали, который специально засыпал с медным тазом в руках. Когда во сне к нему приходил фантастический образ, он вздрагивал, таз падал с оглушительным грохотом, Дали просыпался и рисовал увиденное.
После института, где я закончил факультет архитектуры промышленных сооружений, меня распределили в "Мосгипротранс". В течение двух лет мы делали варианты проекта реконструкции Павелецкого вокзала. Когда проект попал на стол к "главному архитектору" Москвы Гришину, тогдашнему первому секретарю Московского горкома партии, он сказал, что существующий вокзал и так хорош. Только его надо сделать побольше. И вот старое здание просто увеличили в масштабе, как сейчас делают на компьютере, и поставили на прежнее место. Слава Богу, я в этом уже не участвовал, потому что перешел в другой проектный институт - ГИПРОНИИполиграф.
Там я занимался проектированием книжных магазинов и автоматизированных складских комплексов. Через три года организовал самостоятельную лабораторию. Как память о тех временах - книжный магазин "Библио-Глобус" на Мясницкой улице, который мы сделали в 1987 году.
- Александр Алексеевич, наверное, что-то происходит внутри, когда проходите мимо своих зданий?
- По-разному бывает. Иногда думаешь: здорово получилось, а порой даже узнаешь его с трудом. Ведь нынешний заказчик считает, если у него есть деньги, то архитектор должен сказать "что изволите". Например, делаешь проект, он его утверждает, а на определенной стадии, не поставив автора в известность, берeт и переделывает что-то по своему усмотрению. Причем не всегда грамотно. А с генеральным заказчиком никто из подчиненных спорить не будет - уволит сразу. Я, конечно, могу ему возразить, но меня порой на строящийся объект охрана не пускает. По некоторым постройкам вообще даже все чертежи забирают. Так бывает не всегда, но когда случается, то становится обидно. Что делать, это одна из неприятных издержек профессии.
- Неужели в такой ситуации никак нельзя воздействовать на заказчика?
- В принципе можно остановить стройку. У архитектора есть такое право. Но когда на объекте работают 500 человек, когда установлены жесткие графики работ, подвоза материалов и т. п... Короче говоря, это будет означать полный разрыв "дипломатических и экономических" отношений с заказчиком. Мало кто рискнет так поступить. Хотя в практике нашего института такие случаи были. Но мы, пожалуй, единственные в Москве, при штате около 400 человек, смогли сохранить абсолютную независимость. В других крупных московских проектных институтах ситуация иная. Там существует определенная "местечковость": под одной крышей много небольших самостоятельных мастерских. Мы более десяти лет назад успели акционироваться, но при этом сохранили централизованное руководство. Вопрос о том, брать ли объект, на каких условиях, кто его будет делать - готовится коллегиально главным инженером, главным архитектором и директором по маркетингу и утверждается генеральным директором.
Да и внутри института между сотрудниками сложились очень хорошие взаимоотношения. У нас не принято, чтобы кто-то из руководства сказал: я решил, а ты давай делай. Мы все решаем вместе.
- Александр Алексеевич, осложнения в работе часто возникают?
- Конечно. Вот комплекс "Олимпия" в районе Строгино, например, очень тяжело дается. И дальше вряд ли будет проще. Считается, что первый корпус комплекса уже закончен, но, на мой взгляд, он не достроен. Заказчик принял решение не делать некоторые существенные архитектурные элементы на фасадах, предусмотренные проектом. Естественно, это сказалось на качестве внешнего вида всего здания.
Сейчас строят второй корпус комплекса, и я надеюсь, что его закончат в монолите к середине этого года. Затем сразу же надо будет приступать к аквапарку и развлекательному комплексу. Проект мы сделали и утвердили в Москомархитектуре, а заказчик собирается строить иначе. В общем ситуация очень неопределенная и неприятная. Я люблю играть в честные игры, а тут все решается за спиной. К тому же в рекламе указали, что "проект выполнен ведущими отечественными и европейскими архитекторами". Видимо, подразумевается, что Россия находится "как бы в Европе", а мы, специалисты "Промстройпроекта", - одновременно отечественные и европейские архитекторы в одном лице. Так что от организации работы на некоторых объектах действительно остается горький осадок.
Зато приятно было осуществлять задуманное на улице Бахрушина, где мы реконструировали и достраивали старинный особняк. Жилые дома по проезду Соломенной Сторожки и по улице Екатерины Будановой тоже строились легко и без каких-либо отклонений от проекта. Очень хорошие были заказчики и строители.
- Вы общаетесь с жильцами, купившими квартиры в "ваших" домах?
- Да. И нельзя сказать, что "к сожалению". Но порой разговор происходит в таком ключе, что хочется общаться пореже. Например, как-то мне позвонила женщина и говорит: "Я купила квартиру на 17-м этаже. Вы тут каких-то перегородок понаставили. Хочу их снести". Отвечаю ей, что нельзя сносить несущие конструкции - дом может рухнуть. "Да ладно, не рухнет. Сколько денег вам надо дать за согласование?" Не свойственное мне выражение, но это разговор "продвинутой" продавщицы овощного магазина.
К счастью, обращаются не только хамы. Недавно ко мне приехала доброжелательная женщина. В нашем доме она купила квартиру сыну, а он увлекается йогой и живет по системе фэн-шуй. Надо было сделать перепланировку и поменять местами некоторые помещения. Я охотно и совершенно бескорыстно ей помог. Потому что человек уважает чужой труд.
- А помимо работы у вас есть какое-то занятие, которым увлекаетесь?
- Есть. В нерабочее время я уже давно преподаю в МАРХИ. Это единственное хобби, которое я могу себе позволить. Общаться со студентами безумно интересно. Я никогда не навязываю им своих архитектурных пристрастий, наоборот, выуживаю их идеи и, оценив, возвращаю в определенной форме.
Некоторые архитекторы уже к 35 годам считают, что они все знают, умеют, всего достигли. Им безумно скучно. Я же, обучая своих студентов, многому сам у них учусь. Слава Богу, пока мне это интересно.
- Как реагирует семья на вашу безумную занятость?
- К счастью, у нас семья единомышленников. Жена и старший сын тоже архитекторы. Правда, младший сын учится на географическом факультете МГУ. Так что дома меня понимают. А разве может быть иначе?
Комментариев нет:
Отправить комментарий